Город Рибеск располагался на середине великой дороги мудрых людей, которые много веков назад преодолели ее, осваивая новые земли для поселений. По великой дороге теперь проходил торговый путь и множество людей самого различного пошива день и ночь спешили по его пыльной земле, преследуя разные цели. Встречались здесь торговцы, переезжающие из города в город, люд праздный и нищий.
Рибеск имел двое ворот, находящихся напротив друг друга, обозначая входы и выходы из города. Ворота соединялись полукруглыми каменными стенами высотой в четыре человеческих роста. Рибеск строился вокруг подземного источника, которые умели отыскивать мудрые люди. Главная площадь города, построенная вокруг источника, носила имя Гурия, одного из мудрых, который по преданию и отыскал источник для Рибеска. В разные стороны от площади прямыми линиями отходили улицы, и чем дальше отдалялась площадь, тем уже и извилистей становились дорожки между домами. Люди, проживавшие в центре города, никогда не заходили под сторожевые стены Рибеска, организовывая свой досуг лишь центром и прогуливаясь только по прямым улицам. Не была исключением из этого правила и семья Эмиля, почетного гражданина своего города.
Эмиль прославился тем, что смог организовать систему водоподачи к основным источникам ее потребления. Благодаря проекту Эмиля, горожане получили источники прямо у своего дома, а Рибеск обзавелся пышными садами.
Эмиль родился и прожил всю свою жизнь в Рибеске, не разу не покинув его пределов. Он был изобретателем. В детстве ему часто доставалось от родителей за испорченные вещи, из которых Эмиль пытался сделать новые. Повзрослев, единственный сын своих родителей, живущих на окраине Ребеска, определился в класс старика Викентия, знающего законы природы.
Викентий был худым высоким стариком с абсолютно белыми волосами, покрывавшими голову и лицо старца, оставляя открытыми только нос и глаза. Он был почти безумен. Его глаза жили совершенно отдельной жизнью. Мало того, порой они жили отдельно и друг от друга. Старик отбирал учеников в свой класс по какому – то, только ему понятному критерию. Еще он любил смотреть вверх, даже на ходу умудряясь задрать один глаз вверх. Поговаривали, что Викентий оставался единственным потомком мудрых людей. И люди мирились со странным стариком, носившим длинный балахон, подпоясанный веревкой, белую гриву и глаза как у глубоководного краба.
Придя в хлипкий, но просторный дом Викентия, стоящий в узком переулке, затерявшемся на окраине Рибеска, Эмиль учился и доставлял немало радости глазам старика вещами, за которые дома бывал наказан. Нередко дом сотрясался от взрывов или криков Викентия. Эмиль чувствовал стремление узнать все, а соседи лишь горестно покачивали головами, когда старик, закатив глаза, кричал: «Все вон!». Ученики немедленно вываливались из комнаты для практических занятий, которая в очередной раз выдерживала взрывную реакцию.
Когда Эмилю исполнилось шестнадцать лет, он определился в ученики к кузнецу Дрину. После трех лет учебы Эмиль смог работать мастером в кузнеце. Там юный изобретатель открыл новый сплав и выковал специальные трубы, которые в последствии составили водопроводную систему. В честь полезного нововведения глава города Клет назвал одну из прямых улиц «Водяной». На ней – то и поселился неожиданно разбогатевший Эмиль с женой – дочерью кузнеца – Павлой и двумя маленькими детьми: Дорой и Севостьяном. Дом был приспособлен для работы, в нем находилась лаборатория, которую Эмиль обстоятельно оборудовал, надеясь в тайне поразить Викентия, своего первого и самого главного учителя. Однако, когда Эмиль пришел в знакомый переулок, оказалось, что дома нет. Признав Эмиля, соседи рассказали ему, что дом обрушился прошлой весной от очередного взрыва, придавив Викентия. Когда старика откопали, его глаза еще жили. Они улыбались до тех пор, пока не потухли совсем.
***
Павла нежно посмотрела на спящего мужа. Они были женаты восемнадцать лет, но чувство нежности друг к другу не покидало супругов до сих пор. Стройная сероокая красавица в молодости, сейчас Павла утратила девичью красоту, приобретя дородность и степенность, подобающую давно замужней женщине.
Павла поправила сбившуюся ночную сорочку и села на край кровати, вертя в руках гребень, которым причесывала густые светлые волосы с тем, чтобы уложить их на затылке в тугой пучок. Эмиль перевернулся на другой бок, и Павла увидела несколько седых волос у него на голове. Она протянула руку, чтобы погладить их. В голове неожиданно пронеслись сцены из прошлого. Вот молодой, нескладный долговязый Эмиль дарит ей обруч на запястье, который сам выковал в кузнеце отца Павлы. Вот уже мастер Эмиль просит ее руки спрятав ладони за спиной от стеснения. Вспомнились первые поцелуи, первые годы совместной жизни, первые роды. Они оказались тяжелым испытанием для Павлы. Дора родилась мертвой, но произошло чудо и она ожила. Хотя Улита утверждала, что это только благодаря ее таланту и каким – то травам, Павла была уверена, что это именно чудо, созданное любовью и не задумываясь, родила второго ребенка – Севастьяна. Эмиль был счастлив, имея дочь и сына. Он работал дома, создавая различные сплавы и замечательные вещи из них. Павла же вела домашнее хозяйство. Их небольшой двухэтажный дом располагался в двух шагах от площади Гурия, где постоянно стоял гул, создаваемый множеством людей. Дом отделялся от улицы высоким каменным забором, за которым Павла вырастила чудесный сад. Дора и Севастьян любили проводить там свободное время.
Однако пора было позаботиться о завтраке, и Павла поспешила на кухню.
***
Черные глаза искоса наблюдали за Дорой. Уже несколько ночей подряд они неотступно сопровождали сновидения девушки. Вот и сегодня, открыв глаза после сна, она не помнила ничего из приснившегося, кроме странных глаз, при воспоминании о которых становилось неуютно. Однако все неприятные ощущения скоро проходили, и возвращались лишь утром следующего дня.
Дора глубоко вздохнула и только теперь заметила Севастьяна. Младший брат смотрел на ее лицо, внимательно к чему – то приглядываясь. Данное обстоятельство привело Дору в замешательство.
— Что случилось, Севастьян? Почему ты здесь?
Севастьян ответил не сразу. Заметив, что Дора уже не спит, юноша поднял глаза к потолку, и лишь затем произнес:
— Ты говорила во сне. Я проходил мимо твоей комнаты и подумал, что ты зовешь меня.
Дора полностью проснулась и почувствовала живой интерес к словам брата.
— Это действительно так? В таком случае расскажи мне, что я говорила, я ничего не помню.
— Ты произносила одно слово. Но это была как – будто не ты.
— Что ты хочешь этим сказать, Севастьян? Ты говоришь загадками. Я что, говорила что – то неприличное?
Девушка села на кровати, где десять минут назад еще спала. Сложив ноги на маленькой подушке, она ждала ответа.
— Нет, Дора. – ее слова заставили Севастьяна улыбнуться. Его тон стал наигранно нравоучительным, – нет, сестра, ты не скомпрометировала себя даже во сне.
Дора весело погрозила пальцем.
— Возможно, мне самой это и не удалось, а вот вы, молодой человек, находитесь в комнате незамужней девушки. Вы можете дурно повлиять на ее репутацию.
Брат покосился на сестру и, притворившись обиженным, направился к выходу. Обернувшись у двери, он перехватил вопрос во взгляде Доры, готовый слететь с ее губ.
— Зеркало, ты говорила зеркало.
***
Летом в Рибеске всегда случался огромный наплыв всякого заезжего народа. Объяснялось это тем, что звери, бродившие по великой дороге, в это время года улетали за ее пределы, и люди нескончаемым потоком тянулись из города в город. Торговцы собирались похвалиться своим товаром, родные стремились повидать свои семьи, мужчины искали заработок, бродячие артисты давали представления. Вот уже второй месяц город выдерживал осаду самого различного народа.
Дора и Севастьян уже пол дня бродили по площади, беспрестанно отыскивая новые закоулочки и лавочки, наполненные самым невообразимым товаром. складывалось впечатление, будто площадь постоянно трансформируется, меняясь быстрее, чем они успевали ее преодолеть. Бродячая артистка пробежала мимо, увлекая за собой лохматого зверя. Дора остановилась, разглядывая животное, которое послушно шло за хрупкой хозяйкой в ярком наряде. Севастьян повернулся к ней лицом.
— Это медведь, такие звери водятся в самом конце дороги, в десятках дней пути отсюда.
— Значит и эта девушка тоже оттуда? Посмотри, какая она необычная. У нее совсем темная кожа и волосы, черные как смоль. А как странно она одета, смотри.
Дора указала на цветастое платье, усыпанное чем – то блестящим. Сами они были одеты в одежды, из одинаковой, светлой материи. Наряд Доры доходил ей до щиколоток, изящно облегая фигуру, оставив обнаженными руки и шею девушки, украшенных обручами из белого сплава. Севастьян же надел рубаху с длинными рукавами и свободные шаровары. Ноги обоих были обуты в открытые сандалии из кожи животных.
Севастьян любопытным взглядом провожал девушку с медведем, пока та не скрылась в толпе. И тут его взгляд остановился. Севастьян обернулся к Доре и указал пальцем на палатку, приютившуюся между двух больших лавок. Из – под небольшой вывески свисали бечевки, обозначавшие вход. Дора с любопытством, не меньшим, чем у брата смотрела на вывеску, гласившую «Зеркало глаз». Брат и сестра переглянулись и направились прямо к этой палатке.
Внутри палатки царил спокойный полумрак, суета и шум площади не проникали сюда. Посреди небольшого пространства стоял стол, покрытый темным покрывалом. На столе стоял высокий стакан, в который из высокой бутылки наливала пахучую жидкость толстая усатая женщина, восседавшая как раз напротив входа. На вид ей нельзя было дать меньше шестидесяти лет и ста килограммов веса. Толстое смуглое лицо прикрывали распущенные черные волосы, местами заплетенные в косички. Пышная грудь, вольготно расположенная на столе, была прикрыта темным цветастым платком, из – под которого выглядывало широкое платье, покрытое блестками. Большой рот с удовольствием отхлебнул из стакана, а шикарный широкий нос занырнув туда же, шумно сделал на поверхности напитка три пузыря. Маленькие черные глазки с прищуром наблюдали за пришельцами, которые растерянно озирались у входа.
В полумраке Дора и Севастьян не сразу заметили толстуху. Когда же, наконец, это произошло, Дора ахнула. Толстуха ухмыльнулась, она знала, что производила отталкивающее впечатление. Раздался густой бас.
— Проходи.
Женщина улыбнулась своей самой приветливой улыбкой. Она обращалась исключительно к девушке. Севастьян, раздосадованный таким положением дел, потянул Дору к выходу. Заметив это, толстуха добавила.
— Я жду тебя с самого утра, разве ты не помнишь, что сказал смотритель, деточка? Кстати, напомни, пожалуйста, как тебя зовут?
— Меня зовут Дора. Но вы должно быть ошибаетесь. Я не знаю никакого смотрителя. И уж тем более он ничего мне не говорил.
Оробевшая было Дора почувствовала себя уверенней, опершись на руку брата. Теперь она сама развернулась к выходу.
— Неужели? Тогда, может, спросишь у своего брата? – старуха опрокинула торс на спинку стула, отчего тот жалобно скрипнул. Грудь нехотя сползла со стола, оставив на нем платок.
Дора посмотрела на Севастьяна. Ей вспомнилось, что проснувшись, она застала Севастьяна около кровати. Тогда он утверждал, что Дора, как заведенная твердила во сне только одно слово. Тогда она отнеслась к этому легкомысленно, теперь же это показалось ей знаком. Глянув между бечевками, отделяющими солнце от полумрака, Дора поняла, что не выйдет отсюда, пока не услышит все, что скажет ей толстуха.
Та, тем временем, занялась набиванием трубки. Усердно вталкивая сухие листья в узкое для ее пальцев отверстие, усатая женщина, казалось, абсолютно перестала интересоваться происходящим вокруг. Управившись с этой задачей, толстуха подожгла трубку, засунула ее себе в рот и принялась довольно попыхивать, не вынимая деревяшку изо рта, поскольку та уютно легла на грудь и не требовала дополнительного внимания.
Дора перехватила косой взгляд черных глаз и решительно направилась к столу.
— Даже если мне кто – то что – то и говорил, зачем вы ждете меня? Кто вы?
— Меня зовут Мавра. Видишь ли, деточка, я и сама толком не знаю, зачем. Я вижу, что ты еще совсем не подготовленная, совсем земная. Смотритель должен был сам говорить с тобой. Разве этого еще не произошло?
— Да нет же!
Толстуха выглядела растерянной, трубка, воспользовавшись тем, что про нее забыли, сползла ниже, создавая эффект действующей дымовой трубы на груди у Мавры. Севастьян, потупившись, наблюдал за трубкой. Дора качала головой.
Мавра задумчиво произнесла.
— Наши пути с тобой тесно переплетаются. Завтра повозки моего народа пойдут по великой дороге на север, но моя пойдет на юг. Ты должна пойти со мной.
Дора ошеломленно смотрела на сбрендившую старую Мавру.
— Так говорит мой внутренний голос, а он никогда не обманывает. Но сначала ты должна найти зеркало, в котором отразится смотритель. Или туннель. И в этом тебе поможет он.
Мавра вытянула руку в направлении Севастьяна, отчего трубка заползла под платье. Однако Мавра ловко перехватила ее зубами, проделав умопомрачительный маневр головой.
Увидев направленный себе в грудь толстый палец, Севастьян попятился к выходу. Он не собирался принимать всерьез весь бред, который здесь услышал, и уж тем более искать чудо – зеркало, в котором отражаются всякие смотрители. Севастьян раздраженно взял Дору за руку.
— Пойдем, она сумасшедшая.
Вытащив несколько монет, разгневанный юноша бросил их на скатерть. Монеты скрылись под темным платком, прикрывавшим не так давно огромный бюст своей хозяйки. Мавра оторвала взгляд от стола и тихо проговорила.
— Иди с ним.
Дора покинула палатку, увлекаемая Севастьяном. Толстуха занялась подсчетом монет.
***
Черноволосая девушка в ярком наряде, приструнив медведя, наблюдала за молодыми людьми, вышедшими из палатки ее бабки. Мавра зарабатывала тем, что предсказывала будущее, и судя по мрачному виду высокого юноши, буквально тащившего прочь девушку лет восемнадцати, предсказания бабки ему не пришлись по вкусу. «Наверно, сказала, что не поженятся», — мелькнуло в голове чернавки. Она взялась за медвежий ошейник и пошла к своим телегам, выбросив из головы недовольную парочку.
***
Севастьян крупными шагами прорезал толпу. Рубаха на нем растрепалась, частично вывалившись из – за пояса, кошелек весело позвякивал при каждом шаге, поскольку хозяин легкомысленно не удосужился завязать его как следует. Сзади семенила Дора. Она с трудом поспевала за братом. Несмотря на то, что она была старше Севастьяна, но гораздо ниже ростом. Да и часы, проведенные в отцовской кузнечной лаборатории, не прошли для него даром. Протискиваясь через площадь, заполненную людьми, Дора старалась не терять из виду затылок брата, на котором от ходьбы лихо подпрыгивал хвост, затянутый синей веревочкой.
Дора вдруг заметила некоторое движение около Севастьяна. Стараясь выглянуть из –за тучного усача в красной рубахе, загородившего юношу, Доре показалось, что юркий мальчишка пытается срезать кошелек брата. Закричав так, что усач вздрогнул, синеглазка попыталась обратить на себя внимание Севастьяна. Тот обернулся, но не достаточно быстро. Маленький оборванец стремительно убегал, надеясь скрыться в толпе. С собой он уносил чужой кошелек. Севастьян ринулся догонять воришку, Дора поспешила за ними.
Мальчишка, услышав за собой погоню, ловко преодолевал площадь, лавируя в толпе. Он направлялся в небольшой закоулок между лавками, где была небольшая дыра в стене, через которую он легко мог попасть на прямую улицу, а оттуда, еще через пару дырявых заборов, на другую. Благополучно добравшись до лавок, мальчишка юркнул в узкий проход между ними. Севастьян протиснулся туда же, почти схватив пацана за волосы. Последней в проулок забежала Дора.
***
Рахиль опаздывал на обед к матери своей жены. До назначенного часа он должен был развести бочки с крепкой настойкой в торговые лавки. Выполнив задание хозяина досрочно, Рахиль согласился на предложение Уля, продавца, попробовать немного привезенной настойки. Напиток оказался прекрасным, не зря он пользовался большим спросом. Однако, под его действием Рахилю захотелось подремать, и он пристроился чуть-чуть вздремнуть в пустой повозке, поставив ее на заднем дворе лавки. Проснулся Рахиль от недовольного храпа коня, которому надоело стоять во дворе торгового заведения. Конь хотел поскорее попасть в стойло. Рахиль быстро сообразил, чего можно ждать от жены, если тот не появиться в доме тещи. По чести сказать, ему не очень – то хотелось там появляться, но заикнись Рахиль об этом, жена подняла бы такой шум, что любопытным соседям не нужно было бы выходить из домов чтобы услышать ее разнос. Не теряя времени, Рахиль направил повозку к дому ехидной старухи.
Выбравшись на просторную прямую улицу, конь поскакал во всю прыть, подгоняемый плеткой. Пустая повозка мелко тряслась на каменной мостовой. Рахиль торопился и, естественно, не смог вовремя отвернуть, когда прямо наперерез коню непонятно откуда выскочил мальчишка. Рахиль резко натянул поводья, пытаясь избежать столкновения. Пацан повернулся к Рахилю лицом, и тот на мгновение увидел застывшие от ужаса глаза.
Дальше все происходило как во сне. Жеребец налетел на мальчишку, подмяв его под колеса. Рахиль почувствовал, как повозка дважды подпрыгнула на теле. От попытки резко остановиться транспорт Рахиля развернуло поперек улицы. Послышался стук удара и женский крик. Обернувшись, погонщик увидел, что у края дороги лежит девушка, на виске у нее виднелась кровь. Молодой парень с синей лентой в волосах осторожно склонялся над ней. Вокруг собирался любопытный народ, привлеченный шумом и криками.
Прошмыгнув следом за Севастьяном в проулок, Дора старалась не отставать. В конце узкого прохода оказалась небольшая дыра, в которую уже выпрыгнул воришка и пролезал Севастьян. Юноше не просто было протиснуться в узкую щель между домами, поэтому Дора догнала его и с легкостью преодолела щель сама. По другую сторону стены оказалась улица, лежащая перпендикулярно главной площади города. Очутившись на ней, Дора услышала громкое лошадиное ржание и лязг плохо смазанной повозки. Повернувшись на звук, девушка увидела стремительно приближающийся край той самой повозки. Она услышала, с каким звуком встретилась ее голова с повозкой, как упала.
Севастьян легонько потряс тело сестры. Позвал ее по имени. Вокруг них плотной стеной собирался народ. Люди сочувственно качали головами. Дора смотрела на него и не понимала, почему такое дорогое ей лицо заливалось слезами. Сквозь плотное людское кольцо к ним вышел мальчик – вор. Он протянул Доре руку, призывая идти с ним. Дора встала, улыбнулась, и повернулась к Севастьяну, чтобы сказать ему, что ничего не случилось, и нет повода для печали. Но когда она обернулась, то увидела страшную картину: брат все так же сидел на дороге, обнимая тело сестры.
— Они не видят нас, наверно, – мальчик грустно посмотрел вокруг . – Наверно, мы умерли.
Дора чувствовала, что мальчишка прав. Она нежно погладила Севастьяна по лицу. Недалеко от толпы образовался светящийся овал, похожий на туннель. Дора взяла мальчишку за руку и, никем не замеченные, они пошли к нему.
— Хотел бы я быть таким невидимым при жизни.
Неисправимый воришка покосился на толстый кошелек, висевший на поясе большого мужчины. Он попытался ухватить кошелек, но пальцы проскользили мимо. Разочарованно мальчик попробовал еще несколько раз. Результат оказался тем же. Дора оттащила его от мужчины, увлекая к туннелю.
Около туннеля их ждал человек в черной накидке. Черные волосы были убраны назад. От него веяло древностью, однако на вид нельзя было дать больше сорока пяти лет. Его взгляд блуждал по дороге. Доре он показался знакомым. Когда девушка с мальчиком подошли вплотную, человек посмотрел им прямо в глаза. Полностью черные глазные яблоки этого странного человека магическим образом подействовали на подошедших. Дора узнала смотрителя, она вспомнила все, что знала до того как стала Дорой. Мальчик не смотрел на Гедеона, он прошел прямо в туннель и исчез там.
— Я думаю, ты понимаешь, Руфь, что тебе нельзя туда?
— Называйте меня Дорой пока. А что касается того, что я сделала, то я не понимаю, как это вышло. Я надеюсь услышать объяснения от вас.
Дора спрашивала смотрителя глядя ему прямо в глаза. Она вдруг с удивлением обнаружила, что это перестало быть для нее невозможным. Черные глаза, хоть и были странными, но не пугали. Словно прочитав ее мысли, Гедеон сказал совсем не то, что Дора хотела услышать.
— Сейчас, Дора, у тебя тоже глаза полостью закрашены. Красивый синий цвет, он всегда тебя красил.
— Куда ушел Климент? Что с ним случилось?
— На эти вопросы я не могу дать тебе ответов. К сожалению, я до сих пор не знаю, что именно произошло. Но у нас очень мало времени, Дора. Сафрон не станет наказывать тебя за самовольный поступок, но и вернуться к нему ты не можешь. Путь, который ты и Климент должны были преодолеть из владений Сафрона на верхний круг, должен начаться на земле. Сафрон дал вам срок – сорок дней, отсчет начинается завтра.
Гедеон вкладывал слова в голову Доры, чтобы она их не забыла.
— Ты должна найти Климента. Мне известно только то, что проходя через туннель, он попал в ответвление, ведущее на юг. В том направлении завтра отходит повозка Мавры, я просил ее взять тебя с собой. А теперь иди обратно.
Гедеон нырнул в туннель и тот мгновенно затянулся. Дора побежала туда, где все еще стояла толпа. Появились стражники. Один уводил с собой Рахиля, двое других вели за собой его повозку. Севастьян держал Дору на руках. Его лицо выражало глубокую скорбь. Дора смотрела на брата и себя и не знала, что ей делать. Затравленно озираясь по сторонам, она тщетно искала ответа. Овал туннеля загорелся вновь. Оттуда показалось разгневанное лицо Гедеона.
— Дуй! Дуй на нее!
Дора торопливо подула себе на лицо и поперхнувшись, закашлялась. Севастьян воскликнул от радости и чуть было не выронил Дору из рук. Девушка почувствовала вес своего земного тела, а вместе с этим его боль. Рана на лбу страшно болела. Дора поднесла руку к голове и застонала. Вокруг послышались удивленные возгласы. Люди вновь сгрудились вокруг, стараясь поближе посмотреть на доказательство чуда, которое только что произошло. Севастьян протиснулся к повозкам, подъехавшим, чтобы увезти трупы. Только на этот раз одна из них не понадобилась.
***
Остаток дня Дора провела в постели с перевязанной головой. Родные радовались ее чудесному спасению и вместе с тем, пугались ее глаз. Синева, закрашивающая радужную оболочку, разлилась по всему глазному яблоку.
Павла и Эмиль не отходили от дочери ни на минуту. Эмиль пообещал пригласить самых лучших докторов, стремясь успокоить жену и дочь. Дора смотрела на их родные лица, но уже знала, что видит их в последний раз. И что никакие врачи ей не помогут. Она сама должна себе помочь. Себе, а главное, Клименту.
На рассвете Дора покинула дом своих родителей, прихватив с собой сумку с вещами, как ей показалось, необходимыми. Вниз она уложила два платья, гребень и накидку с капюшоном, под которым можно было спрятать глаза. Достав из копилки монеты, Дора пересчитала их и спрятала в специальном кармане, скрытом хитрым кроем юбки. Стараясь никого не разбудить, девушка тихонько вышла из дома.
***
Повозка Мавры стаяла на краю площади, приютившись между мелкими лавочками. Еще вечером в нее была уложена палатка со всем содержимым. Медведь мирно похрапывал в клетке, внучка расположилась около нее на дне повозки. Мавра стояла посреди площади, посасывая трубку. Вскоре появилась та, которую она ждала. Мавра посмотрела на синие глаза и спросила.
— Как мне называть тебя теперь, деточка?
— Руфь.