Мавра деловито раскидывала плотные прямоугольные картинки одинакового формата. Молодая женщина в дорогом платке на голове с благоговейным трепетом следила за ее руками.
— Дорогая моя, вам не следует так много есть перед сном. Это может повредить не только вашей фигуре, но и семейной жизни.
Женщина сокрушенно обвела взглядом серые стены палатки, и с надеждой остановилась на руках гадалки, раскладывавших разноцветные картинки в затейливом порядке. Послышался неуверенный мягкий голосок.
— Ах, если бы вы только знали, как это сложно – удержаться. Да, моему мужу и правда не нравятся полные женщины, я вижу, с какой брезгливостью он на них смотрит. Но я просто не могу удержаться. – Женщина была готова заплакать. – Да вы должно быть и сами знаете. – Мавра нахмурилась. – Помогите мне. – Мавра нахмурилась еще больше. – Я хорошо заплачу, — быстро заверила женщина. – Мавра задумалась. Расклад картинок замедлился.
— Пожалуй, я смогу вам помочь. – Проговорила гадалка медленно. И тут же торопливо добавила. – Но и вы со своей стороны должны обещать делать все так, как я скажу.
— Конечно, конечно. – Поспешил заверить голосок.
Мавра со свистом выпустила воздух и нагнулась под стол. После некоторых телодвижений, от которых стол несколько раз приподнялся с одного края, побагровевшая, она вылезла обратно. Зубами старуха зажимала самый край потухшей трубки, а в руках держала неприглядный серенький мешочек.
— Здесь травка, — гадалка повертела мешочек перед жадным взором женщины. – будете принимать по три раза в день в слабом отваре. Только обязательно в слабом, чтобы вода была светло желтого цвета. Понятно?
— Понятно. – Счастливица активно закивала.
— Вот. Э… по стакану.
Руфь сидела в углу позади женщины, скрывая от нее глаза, когда та поворачивалась. Сегодня уже третий раз Руфь наблюдала, как Мавра всучила за приличный гонорар какую – то траву. Руфь знала, что старуха действительно помогла женщине решить ее проблему. В процессе разговора незнакомка вдруг дернулась и безвольно обмякла на стуле. В таком состоянии она пробыла не больше минуты, но сама этого не заметила, а дело было сделано. Женщина незамедлительно расплатилась и буквально выбежала из прокуренного помещения не переставая благодарить. Мавра задумчиво смотрела на рисунок из картинок.
— Ну надо же. Второй день не могу пасьянс сложить.
— А может, ей нужен другой муж?
— У нее и старый не плохой.
— Не плохой, а она мучается.
— Ей хочется, она мучается. Меня это не касается. Ей надо не толстеть – она толстеть не будет. Все.
Синеглазка не стала спорить и подошла ближе к столу.
— Может ты что – нибудь не так раскладываешь? – старуха откинулась на спинку своего скрипучего стула, словно отстраняясь от не опасной, но назойливой душевнобольной. Руфь поняла, что лезет к специалисту с советами дилетанта и сменила тему. – Что за траву ты ей дала?
— От медвежьих коликов.
— Для Мишки? – оторопела Руфь.
— Для людей безвредно.
Руфь неодобрительно покачала головой. Мавра занялась наполнением палатки дымом. Ее смуглое лицо расслабилось и обвисло, глаза полузакрылись, принимая отдых. Руфь хотела еще что – то сказать, но Мавра ее опередила.
— Иди в колодце поплавай.
Синеглазка насупилась и молча вышла. Она так и не осмеливалась сделать то, что предложила старуха.
Ребека давала представления на площадке около палатки. Хозяева близлежащих лавок были только довольны таким соседством. Чернавка наряжалась в свой блестящий наряд и просто показывала некоторые вещи, которые умел делать Мишка. Однако не балованный подобными представлениями народ с большим энтузиазмом и удивлением воспринимал даже то, что медведь слушается эту хрупкую девушку. В общем, бабка с внучкой занимались привычным зарабатыванием денег (путешествие требовало немалых затрат), а Руфь с тоской ждала того момента, когда кончится ярмарка, и они двинутся дальше.
На четвертый «ярмарочный» день Монтера, когда Руфь уже занялась приготовлением катастрофически тающих мешочков с травами, в палатку зашел высокий широкоплечий мужчина с глазами цвета кофе. «Красавец». – подумала Руфь и тут же поспешила уклониться от взгляда сощуренных карих глаз, еще слеповатых от перехода с солнечного света в полумрак. Мавра приняла гостя самой располагающей позой – грудью на столе. Мужчина точно определил, кто здесь главный и недвусмысленно посмотрел на Руфь, засевшую в углу. Мавра сочла возможным удовлетворить его невысказанную вслух просьбу.
— Деточка, иди помоги Ребеке с медведем.
Руфь не надо было упрашивать, но уйти молча она не смогла.
— Хорошо, я подержу намордник, когда она решит засунуть ему в пасть чью – нибудь голову.
На самом деле синеглазка предпочла спрятаться в стоявшую рядом с палаткой повозку, где сейчас одиноко стояла пустая медвежья клетка.
В палатке, между тем, произошли события, озадачившие Мавру. Мужчина медленными движениями преодолел расстояние до стула напротив толстухи, сел на него. Молча выслушал жалобу дерева на непомерно большой вес своего тела. Повисла пауза, в течение которой было видно, как мужчина пытается подобрать нужные слова.
— Не понимаю, почему я сюда пришел. Вы что, предсказываете будущее?
— Ну… и это тоже. – неопределенно протянула старуха. Этот визит насторожил ее с самого начала, и теперь подозрения крепли.
— Я. А – а. Ну ладно. Я видел сон. Во сне эту палатку. А сейчас я увидел ее наяву. И вот зашел. Завтра важный день. Мне это не нравится.
После каждой фразы мужчина делал небольшую паузу, но Мавра терпеливо ждала, когда он закончит. А потом только и сказала.
— Бывает.
— Н-да.
Мужчина помолчал, потом медленно встал, потревожив скрипучую мебель, вышел, кинув у дверей вопросительный взгляд. Однако старуха сидела точно каменное изваяние, и лишь дым из трубки говорил о том, что она жива.
Вечером старуха раньше обычного объявила конец рабочего дня и всеобщий сбор. Ребека отложила приготовления к ужину, а Руфь пришивание тесемок на мешочки. Обе уселись напротив сосредоточенной Мавры, с нетерпением ожидая, что та скажет. Даже Мишка, которому не часто выпадала возможность побывать во владениях старухи, тихо лежал у входа, проникнувшись особой атмосферой ожидания. Правда, смотрел он куда – то под стол. Вскоре молчание было нарушено.
— Когда солнце совсем зайдет, я пойду к дому, где держат этих… красавиц на продажу.
— Зачем? – два женских голоса слились в едином вопросе.
— Похоже, кто – то из них просит моей помощи.
Девушки молчали, сосредоточенный вид Мавры не располагал к расспросу, хотя их так и подмывало его провести.
— Руфь, ты пойдешь со мной.
— Вообще – то у меня намечена вылазка за травами. Ты не забыла? Что я буду в мешочки складывать? – она помахала пустым серым мешочком с темной тесемкой на верхнем крае.
— Сходишь позже, мы не надолго.
— Когда позже, когда вообще ничего не видно?
— На рассвете, ночью вообще – то не положено травы собирать.
— Голову людям морочить не положено.
— Я сказала. – Бас Мавры неожиданно перешел на баритон, а маленькие глазки хлестким прутом настигли синие блюдца Руфи. Правда, тут же отстали от них: все равно, что на безглазую смотреть, только глазницы синие.
— Ладно, ладно.
Руфь быстро пошла на попятную, испугавшись такой реакции. В разговор вступила Ребека.
— Ба, а ты знаешь кто?
— Я ее видела.
— А что она хочет?
— Этого точно я не знаю. Она просила о встрече.
— Это связано с мужчиной, который приходил сегодня, да? – осмелилась подать голос синеглазка.
— Да, она говорила через него.
— Как это?
— И как она про нас узнала?
— Разве можно говорить через кого – то?
— Почему именно мы? Мы что, сможем ей помочь? Опять гедеоновы штучки!
Девушки поочередно, но не оставляя места для ответов задавали вопросы. Мавра, как водится, начала отвечать с конца.
— Гедеон на этот раз ни при чем. У нее тоже есть дар как у меня. Им она и воспользовалась, чтобы найти помощь. Это поразительно, но она может заниматься внушением на расстоянии. Правда, похоже, только во сне.
— А ты не можешь, ба?
Мавра отрицательно покачала головой. Трубка сосредоточенно выпускала клубы дыма.
— Но зачем было использовать кого – то постороннего, если можно было действовать напрямую? Через меня, или Ребеку, да или просто тебе присниться?
— Это не сон, она закладывает информацию, которую человек носит в себе, не подозревая о том. Ему указали только, куда ее принести, что бы я смогла получить. Наверняка кто – то из вас тоже ее таскает, как – то же она про меня узнала. Но дело в том, что для того чтобы прочесть послание, я должна зайти в подсознание, увидеть будущее. Ни с кем из нас я этого не делаю.
Воцарилось уважительное молчание. Когда все сказанное было усвоено и переварено, Руфь спросила.
— И какое у него будущее?
— Короткое.
— А что за информацию он тебе принес?
— Вам ни к чему это знать. Не для вас она.
Синеглазка осталась недовольно ответами, но смолчала, понимая, что не имеет права настаивать.
— Скоро пойдем?
— Сначала поедите. – Вставила Ребека.
— Вот поедим и пойдем. – Ответила Мавра.
***
— Как ты смогла ее увидеть?
— Просто, хочешь, покажу ее тебе. У нее волосы как у тебя. Закрой глаза и расслабься. Помнишь, я тебя как – то учила.
Руфь прекрасно помнила, чем это закончилось.
— Нет – нет, не надо. Я лучше в живую.
— Как знаешь.
Толстая высокая женщина с черным платком на плечах вперевалочку следовала по ночному Монтеру мимо светящегося синим цветом колодца. Рядом с ней семенила худая, меньше чуть ли не на голову тень, закутанная с ног до головы, включая оную в темную накидку с капюшоном. Руфь заметно похудела за последнее время. Она сетовала, что после последней потери сознания от удара деревянной дубинкой, ей больно пережевывать пищу. Ребека старалась чаще готовить наваристые бульоны, а Мавра с улыбкой прокомментировала, что это должно быть было мертвое дерево.
Ночной Монтер был гораздо интереснее дневного. Самое замечательное заключалось в том, что город не требовал искусственного освещения. Но колодцы не только давали свет, но и поддерживали постоянную температуру днем и ночью. Даже зимой в Монтере не было снега, хотя еще в Квинте можно застать сугробы. Руфь указала рукой на красный колодец формой напоминающий зайца в прыжке.
— Странно, что красные теплее синих. Около нашей повозки не так тепло.
— Это хорошо. – Отозвалась Мавра.
Что бы попасть к цели ночной прогулки, женщинам пришлось преодолеть добрую половину города. По дороге им часто встречались открытые, уютные дворики, приобретающие в ночном свете налет таинственности. Торговцы еды и напитков выносили свои товары в такие дворики, пытаясь привлечь людей романтической обстановкой. Впрочем, кое – где все же горели костры. И в этих местах аппетитно разливался запах жареного мяса и горелого сала. При этом Руфь со страдальческим лицом складывала руки на груди и прибавляла шаг так, что Мавра еле поспевала. И везде были люди. Разговоры, песни, сутолочный гам. Дети светящимися фонариками перебегали дорогу. Пожалуй, кого можно было встретить ночью редко, так это животных. Почему – то ночью жители предпочитали ходить пешком.
Придя на место, Мавра осмотрелась и велела Руфи лезть в сад на крыше по неровной каменной стене трехметровой высоты. Синеглазка округлила свои глазницы.
— Знаешь, Дорой ты мне больше нравилась, такая хорошая девочка была. Начинаешь ворчать как старая клюка.
— Я становлюсь такой рядом с тобой. – Огрызнулась Руфь.
— Ага.
Руфь присматривалась к шершавой стене, выискивая подходящий путь.
— Это просто от безделья.
Она уцепилась за выступ и попробовала подтянуть на него ноги. Без особого труда она с этим справилась.
— А если я упаду?
— Я тебя поймаю.
— А если меня поймает кто – нибудь другой?
— Лезь быстрей. Тебя уже ждут.
Руфь подняла взгляд наверх и увидела точно над собой голову. От неожиданности новоиспеченная стенолазка чуть не свалилась обратно, но вовремя ухватилась за камень, торчащий из стены. Голова тем временем исчезла и появилась вновь, на этот раз спустив веревку. Синеглазка приняла подарок без энтузиазма, разве сможет ее вытянуть девушка. Но все же обвязалась, на всякий случай, что бы не упасть. И как только она это сделала, ее тут же уверенно и довольно быстро потащило вверх. Веревка впилась в ребра. Руфь сжала зубы, чтобы не кричать и быстро перебирала ногами по стене. Все закончилось очень скоро. Когда голова синеглазки показалась над стеной, ей под мышки просунулись тонкие руки и помогли преодолеть последние сантиметры. Руфь быстро огляделась вокруг. Рядом стояла девушка примерно одного с ней роста, возраста и комплекции. Но самое удивительное, что у нее действительно были почти белые волосы, как у Руфи. В тусклом свете они ловили лунные блики. Позади синеглазка заметила коренастого верзилу, держащего в опущенных руках веревку, один конец которой был завязан у нее на поясе. Руфь сильно заподозрила в нем охранника. Привидевшаяся Мавре девушка поспешила ее успокоить.
— Он спит и ничего не вспомнит. – Она обернулась к нему. – Ты можешь пока лечь. Когда понадобится, я позову.
Руфь прикинула, что понадобиться он может для того, чтобы спустить ее вниз. Она глубоко вздохнула, ребра еще ныли и не желали вновь встретиться с веревкой.
— Я смогу спуститься сама. – сочла своим долгом перед ребрами сказать Руфь.
— Ты уверена?
Синеглазка утвердительно покачала головой.
— Меня внизу поймают.
Собеседница повернулась к охраннику.
— Ты можешь идти.
Тот молча удалился, выпустив из рук веревку.
— Пойдем в беседку, здесь рядом. Меня зовут Сана. А ты Руфь. Я не знала, кто придет, но хотела, чтобы это была именно ты. Не каждый день встретишь ходячую по земле душу.
Руфь почему – то сразу усомнилась в том, что Сана, как она сказала, не знала кто придет. Она замешкалась с веревкой и легкими прыжками нагнала девушку. Беседка оказалась практически незаметной на первый взгляд. Каркас в форме купола был густо обтянут большими плюшевыми листьями. Две девушки, похожие словно сестры сели на скамеечку. Руфь выжидательном взглядом посмотрела на Сану. Рядом с ней синеглазка чувствовала себя несколько неуютно. Сана, казалось, об этом знала. Она печально улыбнулась.
— Все так реагируют. Если человек немного отличается от всех, его начинают бояться.
— Мне это знакомо.
— Но я никому не причиняю вреда.
Руфь вспомнила два спорных момента в лице кареглазого мужчина и охранника. Вслух же сказала.
— Ты просила прийти, мы пришли. Тебе нужна помощь, мы поможем. Но ты должна все объяснить. И ты должна сделать это устно, без всяких своих штучек.
Сана покачала головой.
— Хорошо. Видишь ли, я задолго до этого дня знала, что буду здесь, и про вас тоже. Наверно, это неразумно, смотреть в свое будущее. Мавра оказалась мудрее меня. Но я не жалею. Иначе я никогда бы не нашла человека, которого полюбила. Уже несколько лет я люблю мужчину, которого встречу завтра. Его зовут Герий, это он приходил к вам. – Руфь без труда вспомнила о ком идет речь. – Завтра он выиграет поединок за меня.
— Поздравляю. А при чем тут мы?
— Он наемник. – Руфь запечалилась, поняв, что Герий выиграет Сану не для себя, но вопрос оставался без ответа. Она ждала. Сана продолжала. – Он должен будет отвезти меня другому, но он нарушит договор. Мне нужно будет место, где я могла бы с ним спокойно поговорить и повозка.
Руфь покоробило от мысли, что они примут участие в настоящем похищении. Она начала обдумывать услышанное.
— Ну с местом проблем не будет, я думаю, ты говоришь о палатке. Но вот повозка… она у нас одна и нужна нам самим.
— Ваша лошадь вернется к вам до того, как вы собираетесь покинуть город. С животными у меня получается не хуже, чем с людьми, даже лучше.
Руфи показалось, что Сана говорит это с гордостью. Видя нерешительность синеглазки, Сана добавила.
— Вы не рискуете. Абсолютно. – Руфь позволила себе усомниться в словах провидицы. – Ну то есть, я хочу сказать, что вас никто не заподозрит. И потом, Мавра не станет впутываться в дело с плохими последствиями.
При этих словах Руфь вспомнила, что, действительно, окончательное решение принимать Мавре, а ей синеглазка доверялась полностью. Как – то сразу полегчало.
— Ну ладно, — согласилась она, — говори, что надо делать, да я полезу вниз. А то матрац, на который я буду прыгать, уже заждался.
— Да нет, она задремала, — Руфь с хмурым прищуром непроизвольно отодвинулась от Саны. — Ты ведь о Мавре говоришь?
Руфь ничего не ответила, и Сана начала излагать план действий.
***
Следующий день начался для Мавры не так как обычно. Она сняла надпись над пологом палатки, негостеприимно опустила сам полог, проковыляла через весь город, толкаясь в праздной толпе, чтобы сообщить Сане о своем согласии, а вечером привела Ричу и впрягла ее в повозку. Ребека с медведем ушла в тот день на другую сторону площади, а Руфь тоскливо сидела в палатке, рядом с медвежьей клеткой и мешками, перенесенными из повозки.
***
Буквально в тот же день, когда караван торговца Сима вошел в город, Эмиль возобновил поиски гадалки и своей дочери. Хромая, он медленно бродил по улицам не боясь заблудиться, поскольку двор, где он остановился вместе с караваном бородача, находился около самых ворот Монтера и красного колодца, и, если необходимо было вернуться, нужно было просто найти красный колодец, а от него двигаться к другому красному колодцу. Так, по замкнутому кругу, в конце концов отыщется тот, который необходим.
Колодцы обращали на себя внимание Эмиля не столько своей красотой, сколько уникальной природой создания. Он нарезал круги ориентируясь на своеобразные светящиеся указатели. Несмотря на огромные толпы народа по делу или без шатающегося по улицам, под вечер второго дня Эмилю повезло. Поворачивая из – за очередного поворота, его взору предстала площадь, с синим колодцем посередине и большим количеством мелких лавок вокруг. Совсем рядом собралась плотная толпа, активно что – то обсуждая. Эмиль бросил туда взгляд, но разглядеть повод обсуждения не представлялось возможным, слишком плотным было кольцо. Впрочем, это очень скоро перестало занимать Эмиля.
На другой стороне колодца, на расстоянии трех десятков шагов он увидел серую палатку с нашитыми блестками. Именно так Севастьян описывал палатку гадалки, куда вошел вместе с Дорой. Правда, не было вывески, но что ж, мало ли что могло с ней произойти. От близости цели Эмиль ощутил ужасное волнение. Позабыв про свою болезненную ногу, он устремился туда. Вот он проходит мимо увлеченной толпы, в которой никому дела нет до хромого нескладного запыленного Эмиля. Вот минует колодец с синим нутром, вырывающимся наружу ярким светом в наметившихся сумерках. Вот и сама палатка в половине преодоленного пути. И вдруг… Эмиль остановился от неожиданности. Полог палатки приоткрылся. Он не знал, что стал бы делать, подойдя вплотную к тряпичному построению, вероятно ринулся бы внутрь, но то, что произошло, стало для Эмиля неожиданностью.
Полог палатки приоткрыли изнутри. Эмиль замер на месте в пятнадцати шагах хромой походки. Оттуда показалась темная голова со свежим порезом на скуле. Голова внимательно исследовала окрестности и остановилась на Эмиле. Поизучав несколько секунд объект, голова видимо решила, что он не опасен и скрылась обратно лишь для того, чтобы тотчас появилось все тело, частью которого она являлась. Несмотря на то, что Эмиль был высокого роста, он явно уступал этому телу, практически на целую голову. Между тем из палатки появился еще кто – то, значительно ниже и стройнее. Этот кто – то прятался под накидкой и, не оглядываясь, спешно преодолел расстояние до повозки, стоящей запряженной немного в стороне. Статный провожатый, оказавшийся там первым, помог второму забраться внутрь. При этом накидка упала с головы и обнажила волны белых волос, ловивших голубые блики колодца.
— Дора. – одними губами прошептал Эмиль, не в силах двинуться с места.
Повозка меж тем уместила в себе двух путников и сытая сильная лошадь тронулась в путь.
— Дора. Подожди. Дора.
Эмиль, хромая побежал за повозкой. Толпа на несколько секунд оглянулась на странного чудака с привязанной к ноге деревяшкой, стучащей о ровные камни монтеровской улицы. Некоторым показался забавным вид кричащего худого человека, широко размахивавшего руками в безуспешной попытке догнать удаляющуюся повозку, но большинство равнодушно отвернулись. Только девушка, показывавшая здесь дрессированного медведя, стала серьезной. А Эмиль долго еще двигался вперед по быстро темнеющим улицам Монтера, перейдя на шаг, устав от косолапого бега. Шел, как будто до сих пор видел перед собой удаляющуюся повозку.
Сана и Герий к тому времени давно уже покинули город.