— Не растягиваться!
По каравану разнесся громкий голос Сима, хозяина товаров, сложенных в семи повозках. Энергичный бородатый Сим на резвом скакуне объезжал повозки сзади и вновь возвращался в голову небольшой процессии, контролируя порядок. Прирожденный торговец, Сим страдал из – за того, что был слишком молод и коалиция торговцев не принимала его в свои ряды до достижения тридцатилетнего возраста. Но, занимаясь любимым делом, бородач умел поймать удачу за хвост и в свои двадцать шесть лет уже многого добился. В родном городе Своиме, что на пол пути от Рибеска до северной скалы, Сим купил торговый дом, а летом отправлялся продавать и обменивать товар по великой дороге.
Больше месяца повозки Сима совершали переходы от одного города к другому, нигде не задерживаясь надолго. На выходе из Рибеска к каравану примкнул долговязый высокий человек на ослике. От малого роста животного, человек казался еще нескладнее, чем был на самом деле. Но, по-видимому, его это нисколько не волновало. Этот странный субъект молчаливо ехал позади колонны, заезжая вперед во время привалов и расспрашивая встречных проезжих об одинокой повозке с большой толстой усатой женщиной, двумя молодыми девушками и медведем. За последние несколько часов никто из встреченных людей не видел интересующей человека повозки и от этого тот стал беспокойнее. Если бы Сим не знал этого человека как почетного гражданина Рибеска, никогда бы не взял его с собой. Слишком странным он казался, но Рибеск славился своими безумцами и симпатизирующими им горожанами.
Второй день пути нисколько не утомил Сима. Бодрый и жизнерадостный, прокладывал он путь своему каравану. Наворачивая очередной круг вокруг повозок, Сим приостановился около ослика.
— Не беспокойся попусту, Эмиль. Вот увидишь, в Квинте мы обязательно их нагоним. Там строгий контроль и перепись посетителей, поэтому нам не придется их даже искать, стоит лишь обратиться к приставу города, у которого хранятся все записи.
Сим важно качнул головой, намекая на личное знакомство с приставом. Эмиль умоляющим взглядом посмотрел на веселого бородача, потряс головой ему в ответ и с новым энтузиазмом похлопал осла по бокам. Серый коротышка вильнул из стороны в сторону, однако продолжил путь в прежнем темпе. Молодой породистый жеребец торговца поскакал вперед, унося на себе своего важного хозяина и поднимая слой пыли. Ослик Киша раздосадовано навострил ушки и, помня о том что он осел, а ослам не престало носиться по дорогам, продолжил путь по запыленной жеребцом дороге.
***
Эмиль всегда гордился своей семьей: красавицей женой, прелестной дочерью и, конечно, сыном, славным продолжателем своего дела. Эмиль много сделал для города, стал его почетным гражданином. Когда – то он и думать не смел, что получит все это. Долгое время он был счастлив. Но события двух последних дней перевернули все вверх дном. Сердце Эмиля сжималось при воспоминании о Павле, оставшейся дома. До вчерашнего утра Эмиль не замечал, что она постарела. Уход дочери подкосил жену, Павла не кричала, не билась в истерике, в отличие от Севастьяна, от которого с трудом удалось выяснить подробности вчерашнего дня. Павла просто за час постарела, опустив плечи и затуманив взгляд. Эмиль вдруг понял, что счастье закончилось где – то вчера, когда он пил чай, или, может быть, просто спал. Что – то неуловимо изменилось в самой атмосфере. Стало нестерпимо больно от того, что этого счастья не хватило на целую жизнь. Выяснив у ополоумевшего сына подробности судьбоносного дня, Эмиль попытался разыскать гадалку на площади, но безрезультатно. Однако ему удалось выяснить у стражей, охраняющих южные ворота, что повозка с толстухой выехала из города на рассвете следующего дня. Там же Эмиль встретил бородача Сима, хваткого торговца, которого не раз просил поискать в разных местах не совсем обычные вещи для своих экспериментов. Сим никогда не задавал лишних вопросов, но и своего скептического отношения к чудачествам Эмиля не скрывал. Однако никогда не забывал про поручения, возможно именно из – за их необычности. Симу нравилось лично приносить в дом Эмиля какую – нибудь диковинку или откровенную дрянь, наблюдать за тем, как пожилой уже человек искренне радуется покупке, бережно рассматривает, забывая обо всем. Оказывается это совсем не дрянь, Симу становилось неловко от того, что вез заказ не достаточно бережно, не облаживал мягким пухом, предохраняя от тряски. Однако, выйдя из дома на Водяной улице, присущий Симу скептицизм вновь возвращался к нему, вытесняя непрошеные муки совести.
Сим согласился немного подождать с отправлением, чтобы сопровождать Эмиля. Как бы там ни было, а этот старик оставался почетным гражданином города Рибеска, такое знакомство не мешало бы и закрепить. Ну а то, что странный, так разве изобретатели бывают другими? Эмиль чрезвычайно быстро собрался в дорогу, прихватив вещей не больше, чем его дочь, попрощался с женой и сыном, и отправился в дорогу вслед за дочерью.
***
Три дня пути, отделявшие путников от Квинта прошли без особых происшествий. Караван благополучно добрался до города к вечеру последнего дня. Эмиль, никогда не покидавший родной Рибеск, с удивлением озирался по сторонам. Еще при въезде в город он заметил встроенные в оборонительные стены прямоугольные сооружения с остроконечной крышей. Внутри виднелись колокола. Все это чрезвычайно заинтересовало Эмиля. Кроме того, планировка городских улиц тоже была своеобразной. В центре города стоял высокий постамент, удерживавший огромный колокол, вокруг него располагалась совсем неказистая, по сравнению с рибесковской, площадь. Дома ровными кругами покрывали расстояние от центра до городских каменных стен. Эмиль заметил, что дома не прикасаются друг друга заборами, и из каждого можно почти напрямую пройти к площади.
Сим вел свой караван на постоялый двор Дистина, где останавливался два года подряд, и где его уже должны были ждать. Быстро смеркалось, наводить справки о вновь прибывших было слишком поздно. Сим предложил Эмилю переночевать вместе с ним у Дистина, постоялый двор которого находился недалеко от площади. А по дороге занимал путника тем, что рассказывал про особенности этого города.
— Всего город насчитывает тридцать один колокол. Тридцать вделаны в стены, а тридцать первый стоит точно в центре относительно остальных. Сторожилы говорят, что сначала город был как две капли воды похож на Рибеск, потому что им обоим дал начало Гурий, один из мудрых. Но предание гласит, что несколько лет спустя Гурий вернулся и повелел отстроить город таким, какой он сейчас. Вера в мудрых была настолько велика, что люди так и сделали. Гурий сказал звонить в колокола, когда людей охватывает страх или беспокойство. Здесь так и делают. Как известно, сами мудрые выстроили дом в конце пути, и больше не возвращались обратно.
— Ты слышал звон этих колоколов, Сим?
— Я? Нет, я не слышал. Но ведь я здесь бываю не часто. А вот и дом Дистина. Привяжите своего осла у входа, о нем позаботятся.
В сгустившихся сумерках Эмиль нашел столб, к которому привязывают животных и на бантик прикрепил к нему Кишу. Потом поспешил вслед за бородачом внутрь.
Постоялый двор Дистина принимал заезжих торговцев, оттого кроме стойла имел специальный склад, где приезжие могли разместить свой груз. Пока Сим занимался разгрузкой, Эмиль уже обживал комнату, которую ему предоставил широколицый Дистин. Хозяин заведения не понравился Эмилю, но комната оказалась вполне пристойной. Высокая деревянная кровать была застелена чистым бельем, ровные половицы не скрипели при ходьбе. У окна, выходившего во внутренний дворик, на лавке стоял таз с пузатым кувшином, наполненным прохладной водой. Проведя три дня на пыльной дороге под палящим солнцем, Эмиль ужасно устал. Но увидев кувшин, воспрял духом. Он поставил таз на пол и с удовольствием влез в него целиком. Когда Сим зашел к нему в комнату, чтобы позвать на ужин, расторопно приготовленный на большой кухне постоялого двора, то чуть было не поскользнулся на забрызганном полу. Устроитель водного беспорядка крепко спал, обняв большую подушку.
***
Темные слои воздуха окружали Сима. Бородач стоял посреди лесной поляны. Озираясь вокруг, он чувствовал, что боится оставаться в этом лесу один. Сим бросился прочь, продираясь по просеке, не зная правильного направления, зная только, что не может стоять. Сим бежал все быстрее и быстрее, но становилось только хуже. Тут он вдруг осознал, что ничего не слышит, наступая на хворост и ломая ветки, бородач слышал только тишину.
Сим заплакал, за много лет он не испытывал такого животного страха. Ветки хлестали по лицу, оставляя царапины в которые попадали соленые слезы. Сим совсем не помнил себя, грань безумия бежала ему на встречу. Но вдруг вдали показался голубоватый нереальный свет. Сим оказался на поляне, над которой возвышался огромный колокол. Голубой свет нес колокол навстречу Симу. Бородач схватил веревку, привязанную к языку и начал лихорадочно трясти ее из стороны в сторону. Раздался громкий мелодичный звон. Сим понял, что вновь обрел слух и невероятная радость охватила его. Бородач боялся отпустить веревку, хотя понимал, что не он заставляет колокол петь.
Гигантский колокол плыл над лесом продолжая звучать. Сим обернулся, и увидел, что позади день. Но все же он не останавливался, продолжая идти вслед за могучим музыкантом. Ему казалось, что если отпустить веревку, вновь настанет темнота. Так Сим и шел через лес, сопровождая колокол.
***
Ранним утром следующего дня Дистин выглядел озадаченным. Его пухлое лицо, обычно хранящее приветливую улыбку, то и дело беспокойно поглядывало на дверь. Дело было в том, что постоялец, прибывший вчера поздним вечером, уже встал и, заказывая завтрак, поинтересовался, хорошо ли устроили его осла. Дистин, стараясь не показать удивления, поинтересовался в свою очередь, о каком осле идет речь. «Ну как же, о том самом осле, на котором я приехал и которого я привязал вчера у входа», ответил постоялец. «Должно быть, вы что – то путаете, вчера вечером у входа не было никаких ослов.» Сказал Дистин как можно мягче. Поняв, что хозяин не оказал внимания Кише, Эмиль, а это был именно он, вскочил на ноги и помчался лично проверить привязь у входа. Там действительно никакого осла не было, более того, не было и привязи, к которой Эмиль вчера привязал Кишу. Привязь для животных располагалась с другой стороны от входа. Не желая мириться с потерей осла, Эмиль обозвал Дистина обманщиком и тут же отправился на поиски. Дистин припомнил, что вчера вечером, почти одновременно с прибытием каравана Сима от двора отъезжала повозка. Ее хозяин так торопился поскорее добраться в Рибеск, что решил продолжить путь даже ночью, сменив лишь у Дистина коня. Было очевидно, что долговязый гость в темноте по ошибке привязал осла к той самой повозке. Не успел Дистин как следует огорчиться, как пришел конюх и заявил, что у стойл с лошадьми ошивается какой – то осел. Эмиль действительно в темноте привязал его к повозке, которая тут же тронулась в путь. Киша справедливо рассудил что он слишком устал, чтобы продолжать путь и упрямо встал, не желая двигаться с места. Слабый узел производства Эмиля не шел ни в какое сравнение с упрямством Кишы и тут же развязался, давая ослу полную свободу. Упрямец постоял немного один, а потом пошел туда, где сыто фыркал жеребец Сима. Таким образом, нашелся осел, но потерялся хозяин. Сим, который встал еще на рассвете скорее из – за странного сна, чем по необходимости, уже отлучился по делам. Вернувшись к завтраку, чтобы сопровождать Эмиля к городскому приставу, бородач обнаружил, что тот уже ушел с постоялого двора. Сим решил, что Эмиль не стал дожидаться его и один пошел к приставу, но поговорив с обеспокоенным Дистином, понял, что все обстоит несколько иначе.
***
Странное происшествие, приключившееся с Руфью в начале пути, окутало на некоторое время путников тревогой. Руфь мучилась головной болью. Она тихо лежала на мягкой подстилке и морщилась, когда Рича наводила колесо на ухаб.
— Как ты себя чувствуешь, деточка? – Мавра озабоченно поглядывала на синеглазку.
— Для почти не живой слишком много боли. – Руфь смущенно улыбнулась.
Мавра нахмурилась. Она мучилась от того, что не могла воспользоваться своим даром. Впервые за свою жизнь женщина чувствовала, как маленький червячок страха перед неизвестностью поселился в ее теле, а точнее в желудке. Она с катастрофической скоростью съедала запасы, сделанные в Рибеске. Если Мишка не спал, то занимался наблюдением за сухарями и сухофруктами, пропадавшими во рту толстухи. В конце концов медведь начал беспокоиться о том, как бы ему не погибнуть голодной смертью. Пытаясь как можно дальше протиснуться сквозь прутья решетки, Мишка подцепил лапой мешок с припасами и подтянул его к клетке. Немного не рассчитав, опрокинул его кверху дном. Приговоренные сухари обрели свободу и покатились в рассыпную от мешка. Однако, спасшись от Мавры, нельзя было избежать медведя. Теперь он единолично жевал сухари, имитируя настоящую охоту. Погоня за сухарями с клеткой на корпусе оказалась настолько бурной, что никому не удалось больше поспать. Женщины сгруппировались у поводьев, стараясь не попасть под ходящую ходуном клетку с торчащими наружу лапами.
Движение по великой дороге не прекращалось круглые сутки. Многочисленные повозки: одиночные и целые караваны спешили преодолеть расстояния пыльных дорог. Повозки освещались небольшими фонарями, которые в изобилии продавались на рынках всех городов. Два фонаря, свисавшие с полога повозки Мавры весело подпрыгивали вслед за медведем, а рык разной тональности давал понять, что очередная добыча поймана, или почти поймана. Встречные путники с опаской объезжали взбесившуюся повозку. Мавре постоянно приходилось успокаивать кобылу Ричу. Вскоре Мишка вспомнил, что он медведь, а не щенок и прекратил сотрясать повозку.
Остаток пути до Квинта прошел без происшествий, и, как намечалось, утром четвертого дня повозка остановилась перед деревянными воротами города колоколов. Ребека тщательно заплела волосы, повязав сверху яркую ленту. Руфь восторженно рассматривала колокола, еще черные на светлеющем небе. Мавра настороженно щурилась на охранников, приближавшихся к повозке. Два коренастых мужика, облаченные в защитные костюмы, неторопливо подходили к вновь прибывшим. Один из них поигрывал небольшой деревянной дубинкой, другой держал в руках берестяную дощечку. Мавра сделала знак Руфи не показываться. Приблизившись вплотную, охранники разделились. Обладатель дубинки пошел осматривать повозку вокруг, а второй встал напротив Мавры, приготовившись сделать пометки на дощечке, которую держал в руках. Для этого он использовал специально заточенный белый рассыпчатый камень. Толстуха с удивлением наблюдала за действиями охранников. Ничего хорошего в них она не предусматривала. Между тем тот, что с дощечкой начал стандартный опрос приезжающих.
— Откуда вы едите и как долго пробудете в Квинте?
— Мы проездом: оттуда — туда. – Мавра поводила рукой, отмечая направление движения. – Будто не заметно, откуда мы приехали, дорога то одна.
Женщина начала ворчать, пытаясь скрыть волнение. Ее беспокоили действия охранников, особенно обладателя дубинки. Она предприняла попытку развернуть массивный корпус, чтобы иметь возможность обозревать обоих. И очень не зря. Сзади послышался стук дубинки по решетке и ворчание медведя.
— Тисен, иди скорее сюда. Посмотри, какого чудного зверя они везут.
Тот, что с дубинкой призывно махал тому, что с дощечкой, указывая на клетку внутри повозки. Бородатое лицо выражало неподдельный интерес. Тисен вскользь глянул на приятеля и, собираясь присоединиться к нему, осведомился у толстухи:
— Что за зверя вы везете?
— Это медведь. Он ручной и не опасен. Мы возим его в клетке и не выпускаем в городах без ошейника.
Мавра поспешно сползала на землю, пытаясь поспеть за Тисеном. Охранник с дощечкой рассматривал невиданного зверя. Тот, что с дубинкой, весело постукивал своим оружием по клетке. Мишка вяло отмахивался от назойливого охранника, пытаясь спрятаться в маленьком пространстве за прутьями. Из повозки выпрыгнула разъяренная Ребека и попыталась выхватить дубинку из рук охранника. Не стоит говорить, насколько тщетной оказалась эта попытка. Бородатый напарник Тисена одним движением повесил хрупкую девчонку себе на руку и приподнял. Почувствовав, что оторвана от земли, Ребека сопротивлялась менее бурно, чем сначала, но гнев в ней не утих. Об этом свидетельствовали беспорядочные взмахи ногами. Видимо, девочка не теряла надежды пнуть обидчика Мишки, несмотря на то, что он сейчас представлял собой сук, на котором она висела. Все попытки Ребеки профессионально блокировались. Охранник даже не перестал глазеть на зверя, хотя дубинкой его больше не тревожил. Подоспевшая Мавра застала лишь финал молниеносного сражения. Толстуха тот час принялась стаскивать девчонку с сукоподобной руки. Приятель Тисена наконец оторвался от медведя и немного подумав, сам поставил Ребеку на землю. Раскрасневшаяся чернавка спрятала лицо в ладонях и скрылась за Ричей.
— Мы не можем пропустить вас в город с этим зверем.
Тисен, который был главным в карауле, сказал свое слово.
— Но ведь это всего-навсего медведь. Мы возим его везде, и нигде нам не запрещают въезжать в город.
Толстая женщина выглядела озадаченной. Напарник Тисена отвел его в сторону и стал что – то говорить, показывая на медведя, было видно, что зверь ему понравился. Тисен отрицательно покачал головой и вернулся к повозке. Охранник с дубинкой разочарованно смотрел ему в след. Наблюдая эту сцену, Мавра чувствовала, что им необходимо как можно быстрее и дальше убраться от бородатого человека, поигрывавшего дубинкой. Рича навострила уши и приплясывала на месте, готовая двинуться дальше. Ребека обняла ее за шею, не осмеливаясь выйти из – за своего импровизированного укрытия.
— Мы не можем пропустить вас в город с этим зверем. На мне лежит обязанность охранять въезд. Я в праве не пропустить любого подозрительного человека. А тем более зверя. Кто может поручиться, что это например не кадир, а вы не его приспешники?
— Но послушайте, разве вы не слышали, что кадиры похожи на собак, к тому же крылатые. Вы видели крылья у медведя?
— Мало ли что говорят. Я лично никогда не видел ни кадиров, ни медведей. И попрошу вас освободить проезд. В город вы не попадете.
Видя, что Тисена переубедить не удастся, Мавра призадумалась.
— Как же нам проехать? Нам необходимо проехать дальше, к южной скале.
— И вы утверждаете, что везете не кадира. Наверно ему оторвали крылья и он не может самостоятельно добраться до скалы. У южной скалы живут только они.
Тисен сделался суровым.
— Вы не правильно поняли. Нам нужно не к самой скале, а в Собен, что у ее подножья. Как нам попасть туда, если вы перекрыли дорогу?
Мавра громыхала басом посреди зачинавшегося утра. Небо быстро светлело, прогоняя расплывчатые тени от колоколов. Похожие на перевернутые кубки, симметричные гиганты приветствовали путников, отбрасывая блики в их сторону. Но главным здесь был Тисен, и он решил иначе.
— Поезжайте вокруг. Немного позади, — он вытянул руку в направлении, откуда появилась повозка, — будет ответвление вправо от основной дороги. Езжайте по ней. Объедите город за пол дня. Двигайте!
Тисен дал отмашку рукой. Пассажиры заняли свои места. Рича развернула повозку и двинулась в обратный путь. Никто не был удовлетворен произошедшим. Мавра хмуро покусывала трубку. Тисен недоверчиво покачивал головой. Его напарник провожал повозку пристальным взглядом.
***
Квинт жил обычной размеренной жизнью. Жители деловито сновали по улицам, не обращая внимания на огромную женщину с наплечным мешком, ведущую за собой лошадь. Мавра пополняла запасы, плавая словно баржа между прилавками городского рынка. Рича раздувала ноздри, втягивая разные вкусные запахи. День только начинался, а продуктовые ряды были забиты до отказа. Домашние хозяйки спешили закупить свежие продукты для обеда и ужина. Торговцы на все лады расхваливали свой товар.
— Овощи, спелые овощи! Морковь, репа, зелень. Большая морковь!
Бойкий торговец в широкой рубахе громко обращался к прохожим, тыча пальцем в великолепный ярко оранжевый экземпляр. Рича уткнулась мордой в мешок, весящий у Мавры на спине. Мавра поглядела на морковь. Та действительно была на редкость большая. Толстуха грузно прислонилась к прилавку, почти полностью загородив его. Доски тихонько скрипнули, а бюст облюбовал кабачки для привала.
— Я вижу у тебя не плохие продукты. Думаю, мы сторгуемся.
Торговец, беспокоясь за целостность прилавка, энергично замотал головой в знак согласия.
Напугав подобным образом еще нескольких торговцев, Мавре удалось сделать необходимые покупки с некоторой скидкой. Взвалив отяжелевший мешок на круп Ричи, она не торопливо прокладывала себе дорогу к воротам по улицам проснувшегося города.
***
Руфь и Ребека ждали возвращения Мавры на небольшой поляне вблизи Квинта. То, что из – за медведя их не пустили в город, расстроило всех. Но не надолго. Найдя место для остановки, зверя выпустили на волю. Вскоре выяснилось, что все же необходимо сделать в городе кое – какие покупки. Мавра подождала пару часов, чтобы сменился ночной караул. Отстегнула Ричу из повозки и отправилась в Квинт.
— Так странно, проходит время. Огромные промежутки времени, а ничего не меняется. Все те же люди, все то же вокруг них. Посмотри на этот цветок. – Руфь сорвала пушистую сиреневую головку на тонкой длинной ножке. – Когда – то очень давно я плела из точно таких себе венки. Все здесь мне знакомо. И деревья, и трава, и птицы. Иногда кажется безумием то, сколько я прожила среди всего этого, а иногда я чувствую себя на весь свой возраст.
Ребека положила голову на колени Руфи.
— Расскажи мне про тот, другой мир.
— Другой мир? Другого мира нет, я знаю только этот.
— Но откуда ты, то есть все мы приходим. Расскажи то, чего я не помню.
— Ты не помнишь, потому что людям не положено этого знать. Но то, что ты переживала когда – то, все равно всегда с тобой.
Руфь перебирала пальцами длинные волосы чернавки.
— У тебя такие синие глаза, в точности как небо сейчас.
Руфь повернула лицо к небу. Синее пространство обрамлялось верхушками деревьев. Единственное облачко проплывало мимо, постоянно меняя форму. Неожиданно где – то совсем рядом образовался световой тоннель и сразу пропал. Руфь попыталась определить расстояние, где произошел переход. Ей показалось, что это совсем недалеко, даже не в городе.
— Ты что – то увидела, да? – Ребека разглядывала деревья за которыми был переход. – Что, опять молния?
— Молния?
— Бабушка называет это молнией. Говорит, что эта молния никогда не промахнется.
— Да, действительно похоже. Твоя бабушка видит и знает вещи, о которых запрещено знать простым смертным. Даже души не могут предвидеть будущее.
— А бабушка не помнит прошлых жизней. Зато она знает Гедеона. Это единственное мужское имя, которое я от нее слышала. Расскажи про него.
Руфь мягко улыбнулась.
— Вряд ли к Гедеону можно применить понятие мужчина. Все души практически бесполые.
— Как это? – Ребека заинтересованно приподняла голову. – А как они выглядят?
— Души предпочитают оставаться в образе человека, которого они покинули последним. Правда имя там не меняют, только окончание. Имя дано навсегда и о многом говорит. Например мое: Руфь – женское имя – значит, во мне больше женского, чем мужского. Но я была мужчиной не реже, чем женщиной.
— Правда? – Ребека отодвинулась от Руфи, как будто увидела перед собой незнакомца. – Выходит и я тоже?
— Не исключено. – Синеглазка рассмеялась. – Совсем недавно я была охотником под два метра ростом, с косой саженью в плечах и шрамом на все лицо. В моей деревне жил парень – балагур, на тебя похож, может ты и есть.
— Да ладно тебе. – Ребека отодвинулась еще дальше. – А как же Климент? Кем тогда был он?
— Климент был моим сыном.
— Сыном? – Ребека пришла в ужас, — но вы ведь не смогли пожениться!?
Руфь залилась хохотом.
— Пожениться – нет. Зато какими мы стали великолепными охотниками в паре. На зависть.
Чернавка тоже улыбнулась и вернулась в прежнее положение.
— Это все странно. Меня это пугает.
— Не бойся, нигде не будет так страшно, как на земле. Что – то Мишку давно не слышно, не убежит?
— Не убежит. Он у меня с рождения. Лес для него не мать, а тетка. Пойду посмотрю, где он.
Ребека резво поднялась на ноги и скрылась за деревьями. Синеглазка все еще держала в руках сиреневый цветок. Ей пришла в голову мысль сплести венок. Так, как она делала это раньше. И Руфь отправилась на сбор пушистеньких цветов.
Цветы росли по отдельности. Переходя от одного цветка к другому, синеглазка не заметила, как ушла с поляны, на которой стояла повозка. Собрав охапку, она примостилась на пне, чтобы сложить пушистики в аккуратный букет. Там, откуда она пришла, послышалась какая – то возня. Потом зарычал медведь. Раздались мужские голоса на фоне женских криков. Кричала Ребека. Руфь бросила цветы и заспешила к месту происшествия. На поляне она увидела двух мужчин. Один из них был охранником ворот Квинта, он держал медведя на длинной палке с ошейником. Мишка непонимающе озирался на Ребеку и упирался. Второй, приятель охранника, как раз закончил связывать чернавку.
— Может мы ее стукнем как следует, чтобы ничего не помнила, а то хлопот не оберешься.
— Стукнем, только нужно пожалуй и медведя, кто бы мог подумать, что он такой сильный. Ну, пошли с нами, звереныш, по – хорошему. А то придется по – плохому.
Охранник помахал деревянной дубинкой, с которой не расставался.
Первым желанием Руфи было броситься на выручку но, видя двух здоровых мужиков, призадумалась. Мало вышло бы толку, решив она в одиночку с ними побороться. Однако, услышав об их намерении присмирить обоих, решила, что другого выхода нет.
— Отпустите медведя.
Руфь вышла на поляну. В конце концов, — подумала она, — убить меня нельзя.
Мужики обернулись на голос и застыли на месте.
— Уходите отсюда, иначе я обещаю вам мучительную смерть. – сочиняла Руфь прямо на ходу, пользуясь как аргументом своими неповторимыми глазами.
И тут синеглазка упала от сильного удара. Рядом с телом засветился туннель. Оттуда выглянул Гедеон.
— Заходи, поговорить надо. – махнул он рукой.
Руфь оглянулась назад и увидела, что на самом деле похитителей было трое. Высокий детина, которого Руфь не заметила, подкрался к ней сзади и стукнул дубинкой, похожей на ту, что была у охранника. Все трое теперь стояли в замешательстве, не зная, что предпринять.
— Давай быстрее, время не ждет. – снова выглянул Гедеон.
Руфь оставила тело, быстро подлетела к тоннелю и перенеслась в лабораторию смотрителя.
— К чему такая спешка? В прошлый раз у нас было время на земле. Нужно посмотреть, что там происходит. – душа полетела к зеркалу, в которое Гедеон наблюдал происходящее на земле.
— Там все будет в порядке. Времени нет, потому что никто не умер, я вообще –то не должен приводить тебя сюда.
— Почему же привел?
Руфь наблюдала, как охранник о чем – то переговаривается с остальными. Было заметно, что они напуганы.
— Я же сказал, нужно поговорить.
Похитители закончили переговоры и спешно покидали место нападения, оставив медведя, связанную Ребеку и тело Руфи. Дух поморщился, видя свое распластанное тело.
— Неужели их так напугали мои глаза?
— Да.
— Они и правда столь ужасны? – Руфь разглядывала две синие щели под ресницами тела.
— Они напуганы до смерти. Особенно если учесть, что я им сегодня являлся во сне.
Руфь с укоризной посмотрела на смотрителя.
— Почему ты не предупредил нас. Мы бы смогли избежать этого нападения.
— Я и так делаю очень многое. И нам пора поговорить о том, зачем ты здесь. Ты знаешь, что тебе надо идти к южной скале. Где – то там находится Климент и еще несколько душ, пропавших из поля нашего зрения с самого рождения. Сафрон не может взять тебя обратно и пустить выше без Климента тоже. Поэтому, единственный выход для тебя – это найти потерянную душу.
— Гедеон, разве ты не можешь посмотреть, что там происходит, заглянув вот в это зеркало?
— Не могу. Видишь ли, южная скала не доступное для нас место. За ней находится поселение кадиров, у них свое небо. Конечно, я бы мог наблюдать за ними, но это опасно как для меня лично, так и для нашего неба. Сафрон установил договор с Кафом, по которому мы не вправе вмешиваться в их дела, взамен они не вмешиваются в наши.
— Каф? Я слышала, что его души сильно отличаются от наших.
— Это действительно так. Они обладают свойствами, недоступными нашим. В их власти подчинять себе разум нашей души. Они затуманивают сознание, заставляют принимать их указания за собственные желания.
— Но если все действительно так, как ты говоришь, может быть, мы давно обманываемся и живем по чужим указаниям?
Смотритель усмехнулся.
— Нет. Для этого нам присылает души Соний. Они вроде инспекторов. Следят за соблюдением договора.
Руфь посетила догадка.
— Мавра — инспектор?
— Да. Она не поможет тебе справиться с воздействием душ Кафа, но безошибочно определит, кто перед ней.
— Выходит, договор на грани срыва?
— Верно. Всех беспокоят события последних лет. Мы не можем открыто вторгаться на чужую территорию.
— Это куда это?
— Южная гора.
— Но это нейтральная территория!
— Поэтому нам там делать нечего.
— Ты что-то не договариваешь.
— Послушай, я уже рискую, приведя тебя сюда. А ты не доверяешь моим словам.
— Просто здесь очень много непонятного. – Попробовала оправдаться Руфь. – И потом, как мне туда попасть, если вообще-то это запрещено.
— Вполне может случиться так, что этого не понадобиться. Но если придется, постарайся сделать это незаметно.
— То есть, нелегально.
— Разве это не стало для тебя самым важным?
— Еще неделю назад нет. Как же Сафрону удалось договориться с Кафом, да еще и привлечь Сония?
— Мне это не известно. Но, по–моему, он нашел способ противостоять воздействию душ Кафа. – Гедеон улыбнулся, глянул в зеркало и заторопился. — Но тебе уже пора, иначе можешь остаться без тела.
Смотритель открыл туннель и жестом пригласил Руфь войти в него.
— Думаю, не нужно тебя провожать. Справишься сама.
Душа махнула головой, ее затягивало в туннель.
— Гедеон, сделай мне небольшое одолжение.
— Какое?
— Сделай так, чтобы меня больше не били по голове.
Смотритель лишь развел руками.
Душа переместилась на поляну и испытанным способом заняла место в теле. Руфь ощутила сильнейшую боль в затылке.
— Потерпи, деточка. – Мавра вытирала голову синеглазки тряпкой, пахнущей чем – то резким. – Что за напасть. Нельзя вас на минуту оставить, обязательно во что – нибудь вляпаетесь.
Руфь слабо улыбнулась. Она была рада слышать причитания Мавры, хотя и не ожидала ее здесь застать.
Толстуха появилась практически сразу после того, как ушли похитители. Освобожденная ею Ребека тихо поскуливала рядом. Рича хмуро жевала губу, примостившись у повозки. Виновник нападения залез в клетку, решив, что там безопаснее.
— Как я рада тебя видеть, Мавра.
— Ну что ж, похоже, тебе лучше. Но голову стоит перевязать.
Мавра грузно поднялась и отправилась к повозке за бинтами.
